Больше, чем просто кино
В жизнь каждого из нас кино вошло по‑разному, в зависимости от возраста и места жительства. Моя первая встреча с кино произошла в послевоенные сороковые годы в степном казахстанском селе Черноярка. В сельский клуб, перестроенный из церкви, на высоком каменном фундаменте и огромными окнами, кино привозили со станции, за 12 километров. Летом на полуторке, зимой – на лошади или быке. В клубе на ровном полу в два ряда стояли длинные скамейки. Когда было какое‑нибудь собрание, зрители сидели лицом к сцене. Когда привозили передвижку (кино), аппарат ставили на сцене, а экраном была задняя стена, и зрители поворачивались лицом к экрану. На скамейках сидели взрослые, а детвора – на полу перед экраном.
Но чтобы попасть посмотреть кино, надо было заплатить. У кого были деньги, те платили, у кого денег не было, рассчитывались так: ребятишки складывали в корзину, стоявшую у двери, по яичку, а взрослые в бутыль сливали самогон. Название первого увиденного мной фильма я запомнил на всю жизнь – «Голубые дороги». Нe помню, о чём был тот военный фильм, или о море, или о лётчиках, я запомнил его потому, что с экрана прямо на нас, пыхтя паром и громко гудя, нёсся паровоз. Вот он уже заполнил весь экран, ещё секунда – и он рухнет на нас, и мы в ужасе ринулись под ноги взрослым.
Потом были «Семеро смелых», «Молодая гвардия», «Как закалялась сталь» и, наконец, «Тарзан» – несколько серий. Его почему‑то называли трофейным. Этот фильм показывали в июне, огромные окна, видимо, завесить было нечем, а потому кино начиналось поздно, в темноте. Кино показывали по частям, за стеной тарахтел движок, света в селе тогда ещё не было. Пока механик заряжал ленты в проектор, в луче света на экране появлялись силуэты собак, зайцев, птиц, их показывали руками, или просто чей‑нибудь профиль, его узнавали вслух. После нескольких частей мужики объявляли перерыв, выходили покурить, а потом действие продолжалось. «Тарзана» показывали по две серии за ночь, и когда мы семьями выходили из клуба, уже светало. В поле пиликали перепёлки: «пить-пилить», «пить-пилить». Это был настоящий праздник, мы впервые видели джунгли: слонов, крокодилов, обезьян, и в селе у нас «появились» Джейн, Читы и Тарзаны.
Не обходилось и без курьёзов. Однажды зимой афиша объявила о показе кино. Вечером село собралось у клуба, а передвижки нет, хотя по телефону сообщили, что выехала на быке со станции. Взрослые отправили пацанов за село встречать киномеханика. Мы гурьбой стояли на берегу речки, сзади темнели избы села, а далеко в степи уже светились огоньки станции. Мы уже отчаялись посмотреть сегодня кино, как вдруг в сумерках в степи затарахтел движок и зажглись два огонька. Огоньки, покачиваясь, медленно приближались к нам. Кто‑то побежал в клуб с криком: «Едет, едет!» Мы остались ждать. И вот на бугор с речки поднимается бык, запряжённый ярмом в сани-розвальни. На санях сидит механик, тарахтит движок, по оглоблям намотаны провода, а на рогах у быка привязаны лампочки. Быки степной породы с огромными рогами – это выглядело внушительно. Вся эта процессия и прибыла к клубу.
В 1966‑67 годах я, уже после армии, от Вагайского леспромхоза (контора тогда была в посёлке Кордон) был на уборочной в селе Домнино. И по вечерам по распоряжению председателя колхоза я возил молодёжь из сёл, где не было клуба, в Домнино, Журавлёву, Митькинское. Возил банки с кассетами и Сашку-киномеханика. Может, кто‑то и вспомнит водителя ЗиС 355 по кличке «Солдат». Но это уже было совсем другое кино…
А теперь у нас в поселке Комсомольском разобрали кинобудку, закрыли кинозал. Мы возвращаемся в 40‑е годы. Одним словом, оптимизация. А кино смотрим, лёжа на диване, по телевизору.
